Мой первый партнёр
(1952 — 1953 гг.)
Итак, я уже учусь в 5-м классе, начальная школа закончилась. Наверное, с этим закончилось и наше школьное детство.
Нам было спокойно, у нас была одна учительница — Валентина Ивановна, и мы всегда могли у неё всё узнать, она преподавала нам все предметы, рассказывала много интересного.
В средней школе каждый предмет преподавали разные учителя. Когда проходил урок физкультуры, нам, освобождённым от неё, разрешено было находиться в закреплённом за нами классе. Мы сидели за партами и непринуждённо толковали о чём-нибудь.
В тот день мы стали вспоминать понравившиеся нам песни. Помню, встала Тамара Чернова и исполнила нам партизанскую песню, которую любил её папа. У неё это получилось трогательно. И я запомнила её:
Нас было только семеро — и больше ни души.
Мы пробирались плавнями, шумели камыши.Партизаны, не забудем никогда
Азовское море, военные года.Своих детей оставили, не скоро встретим их.
Руками неумелыми баюкали чужих.А партизаны, не забудем никогда
Азовское море, военные года…
Другие девочки тоже пели, но мне запомнилась именно эта. Я просто представила эту картину, и она врезалась в мою память. И я тоже напевала девочкам песни, по их просьбе могла заговорить мужским голосом. Могла взять высокую ноту и пропела небольшой отрывок из оперетты:
С подружками по ягоды ходить,
На оклик их весёлый отзываться.
Круги водить, за Лелем повторять…
Девочки рассказали об этом нашей классной воспитательнице, а она на следующий, свободный для нас, урок предложила прийти к нам такой замечательной женщине — Варваре Михайловне.
Она послушала нас всех, а мне предложила исполнить любую русскую народную песню. Помню, что я исполнила:
В низенькой светёлке огонёк горит.
Молодая пряха у окна сидит.
Молода, красива, карие глаза,
По плечам развита русая коса.
Русая головка, думы без конца…
Ты о чём мечтаешь, девица-краса?
Варвара Михайловна взяла меня в художественную самодеятельность. И это было здорово!
Где бы мы разучивали столько песен? Я помню многие и сейчас. Например:
Вышла мадьярка на берег Дуная,
Бросила в воду цветок.
Утренней Венгрии дар принимая,
Дальше понёсся поток.Этот цветок увидали словаки
Со своего бережка.
Стали бросать они алые маки,
Им отзывалась река.Дунай, Дунай,
А ну узнай,
Где чей подарок?
К цветку цветок —
Сплетай венок,
Пусть будет красив он и ярок.
Или, например:
Кто видал сады Тбилиси,
Кто видал ЗАГЭС?
И безоблачные выси
Сказочных небес…Кто видал хоть краем глаза,
Как миндаль цветёт?
Тот с ашугами Кавказа
Вместе запоёт:Ах, Тбилиси, дорогой,
Воздух голубой!
Вечно светит с высоты
Солнце над тобой…
А самое главное, Варвара Михайловна учила нас чувствовать каждое слово: если ты произносишь слово «холодно» — значит, ты чувствуешь холод, и тогда слово произносится с таким чувством, что слушатели тоже ощущают этот холод, и наоборот. Учила, что каждое словечко «закрываем на замочек». Как вагоны ведёт машинист с определённой скоростью, и вагоны не наскакивают друг на друга, так и человеческая речь: между каждым словом — остановочка. А если машинист резко затормозит, то последние вагоны могут наскочить друг на друга. Так и слова при быстрой речи без выделения последней буквы каждого слова будут не услышаны. Последняя буква каждого слова должна быть слышна. А самое главное: я не только перестала краснеть у учительского стола или в магазине, подавая деньги кассиру, — я уже не боялась целого зала перед собой.
Школа на проспекте КИМа, в которой мы начинали учиться, была под номером 29 — старое здание, прекрасный актовый зал с чудным звучанием.
Позже, когда нас соединили с мальчиками, я перешла в школу номер 34 в переулке имени Каховского.
Кроме песен и стихов мы разучивали танцы и пляски. Очень ярко остался в памяти мой первый партнёр — китайский мальчик Ван, кажется, Чжу-Ян. К сожалению, мы и не пытались запомнить его фамилию, мы по-детски думали, что эта встреча навсегда, ну, по крайней мере, пока учимся в школе. Мы звали его Ваней.
Ещё мы с ним пели песню, в которой есть слова:
Парень хороший,
Парень хороший,
Как тебя зовут?
По-эстонски — Иванес,
А по-русски — Ваня…
В этой песне говорится, что все мы, люди, одинаково хотим мирной жизни, а имя Ваня есть во всех языках, только звучит иначе.
Где Варвара Михайловна нашла этого мальчика, мы с девочками не знали. В ту пору у меня были смуглая кожа и очень чёрные глаза. И, конечно, чёрные косы. Об этом говорили все взрослые, которые окружали нас.
Я этого стеснялась. А Варвара Михайловна однажды привела Вана на занятия, подвела ко мне и сказала: «Вот теперь я вижу, что у нас есть хорошая пара». И у нас всё получалось здорово.
Но однажды он не пришёл. В стране было непростое время, задавать вопросы вслух было нельзя. А он мне ещё долго снился в цветных снах.
В пятом классе нас принимали в пионеры. Почему-то память ярко осветила момент, когда к нам в класс вошли два или три взрослых человека, а наша учительница сказала им: «Вот, смотрите, это — наша итальяночка». Взрослые улыбались и за что-то хвалили меня.
В пятом классе у меня уже были косы. Мне разрешили их растить только после того, как я научилась заплетать ленты, закрепляя их на спинке стула. Ведь мама у нас вынуждена была ночевать в Белоострове, там уже была наша корова Рыжонка. Так что вставали утром мы сами. А днём мама приезжала через день, оставляла молоко, которое надо было разнести по знакомым хозяйкам, с которыми мама договаривалась заранее.
А в школе кроме занятий художественной самодеятельностью организовывали занятия по подготовке к санитарной обороне (на значок ГСО). Проводилось много интересных занятий по спасению, людей попавших в беду. Также готовились к сдаче норм БГТО — «Будь Готов к Труду и Обороне», а потом — к сдаче норм ГТО — «Готов к Труду и Обороне» (с более серьёзными требованиями). Во внеурочное время устраивали чтение книг перед классом на выбор.
А когда наш класс превратился в пионерский отряд и был разбит
на несколько звеньев, звеньевые отвечали за успеваемость в своих звеньях. Отличникам и хорошистам давалось задание — подтянуть отстающих. Также ездили в театры с учителем.
У нас были добрые учителя и строгие родители. Страна только приходила в себя после тяжёлой войны.