Превратности любви…
(Рассказы)
Её глаза пленительны, как звёзды, или Дело было в Ленинске. Байконур
Глава 4
И вот я опять бессмысленно валяюсь на диване. Курю сигарету за сигаретой и тупо пялюсь в телевизор. А может быть, и не было никакой безумной недели?..
Звонок в дверь выуживает меня из полудрёмы. Смотрю на часы — полвторого ночи. Можно не сомневаться, кто это!
Тушу сигарету и иду открывать дверь.
— Здравствуйте, Андрей Владимирович! А почему вы открываете, не спросив «кто там?», — интересуется ночной гость.
— Заходите, Валерий Николаевич! — я машу рукой. — Ну кто кроме вас мог прийти в такое время? Хотя нет! Ещё дьявол!
Гость беззлобно усмехается:
— Вот и у вас, как у вашего командира, своеобразное чувство юмора!
Я сажусь на диван. Владимир Николаевич берёт стул и садится почти вплотную:
— Ну, рассказывайте! — он нетерпеливо потирает руки.
— Можно подумать, вы не знаете! — не могу удержаться, чтобы не съехидничать.
— Знаю! Но тем не менее… Хочется, так сказать, от главного героя. Личные впечатления.
Докладываю:
— Всё, как вы инструктировали. Немного поломался, поизображал из себя обиженную невинность, ну а потом… Кстати, а как вы узнали, что они именно меня вербовать будут?
Валерий Николаевич опять потёр руки. На этот раз удовлетворённо:
— Позвольте, Андрей Владимирович, и нам иметь свои секреты, — он наклонился вперёд и похлопал меня по колену. — А что! И в нашей работе есть свои приятные моменты! А? Понравился процесс вербовки?
Вот, собственно, и вся история. Три года я передавал посыльным от Сергея информацию, которую мне в свою очередь передавала контрразведка. Потом уволился в запас в звании майора. Купил трёхкомнатный кооператив в Подмосковье. Жене объяснил, что получил премию за спецзадание. (Большую часть честно заработанных за «шпионскую» деятельность денег, конечно, пришлось сдать, но квартиру мне оставили. Решили, так сказать, квартирный вопрос.)
Об Анджеле я больше никогда не слышал. Вспоминаю ли? А я и не забывал! Конечно, прекрасно понимаю, что я у неё был не первый и не последний объект вербовки. Это для неё была просто работа. Но как она делала ЭТУ работу! Ох! Как она её делала!
Я бессмысленно валялся на диване. Сигарета, догорев до фильтра, потухла, по экрану телевизора уже шли титры. Это дурацкое кино наконец закончилось. Я не очень вникал, про что там оно было. Кажется, что-то про шпионов…
P. S. А песню надо допеть!
Взял я гитару — струны запели,
Всё оказалось предельно простым!
Нет, мы расстаться с тобой не хотели,
Но все надежды тают, как дым.
Тают, как дым…
Бросить! Разве можно всё бросить?
Поздняя осень — тревожные сны.
Проседь, белый иней, как проседь,
На лугах, что мечтают дождаться весны.
Небо на землю смотрит устало,
Всё повидало на долгом веку.
Целая осень — это немало,
Но не успеть ничего на бегу.
Не успеть на бегу…
Бросить! Разве можно всё бросить?
Поздняя осень — тревожные сны.
Проседь, белый иней, как проседь,
На лугах, что мечтают дождаться весны.
Осень в унылые краски одета,
И на душе уже плачут дожди…
Мы не сумели сберечь наше лето,
Но ты, пожалуйста, не уходи…
Пожалуйста, не уходи…
Бросить! Разве можно всё бросить?
Поздняя осень — тревожные сны.
Проседь, белый иней, как проседь,
На лугах, что мечтают дождаться весны.
Мы мечтаем дождаться нашей весны!