Превратности любви…

(Рассказы)

Её глаза пленительны, как звёзды, или Дело было в Ленинске. Байконур

Ал.Боссер

Глава 4

И вот я опять бессмысленно валяюсь на диване. Курю сигарету за сигаретой и тупо пялюсь в телевизор. А может быть, и не было никакой безумной недели?..

Звонок в дверь выуживает меня из полудрёмы. Смотрю на часы — полвторого ночи. Можно не сомневаться, кто это!

Тушу сигарету и иду открывать дверь.

— Здравствуйте, Андрей Владимирович! А почему вы открываете, не спросив «кто там?», — интересуется ночной гость.

— Заходите, Валерий Николаевич! — я машу рукой. — Ну кто кроме вас мог прийти в такое время? Хотя нет! Ещё дьявол!

Гость беззлобно усмехается:

— Вот и у вас, как у вашего командира, своеобразное чувство юмора!

Я сажусь на диван. Владимир Николаевич берёт стул и садится почти вплотную:

— Ну, рассказывайте! — он нетерпеливо потирает руки.

— Можно подумать, вы не знаете! — не могу удержаться, чтобы не съехидничать.

— Знаю! Но тем не менее… Хочется, так сказать, от главного героя. Личные впечатления.

Докладываю:

— Всё, как вы инструктировали. Немного поломался, поизображал из себя обиженную невинность, ну а потом… Кстати, а как вы узнали, что они именно меня вербовать будут?

Валерий Николаевич опять потёр руки. На этот раз удовлетворённо:

— Позвольте, Андрей Владимирович, и нам иметь свои секреты, — он наклонился вперёд и похлопал меня по колену. — А что! И в нашей работе есть свои приятные моменты! А? Понравился процесс вербовки?

Вот, собственно, и вся история. Три года я передавал посыльным от Сергея информацию, которую мне в свою очередь передавала контрразведка. Потом уволился в запас в звании майора. Купил трёхкомнатный кооператив в Подмосковье. Жене объяснил, что получил премию за спецзадание. (Большую часть честно заработанных за «шпионскую» деятельность денег, конечно, пришлось сдать, но квартиру мне оставили. Решили, так сказать, квартирный вопрос.)

Об Анджеле я больше никогда не слышал. Вспоминаю ли? А я и не забывал! Конечно, прекрасно понимаю, что я у неё был не первый и не последний объект вербовки. Это для неё была просто работа. Но как она делала ЭТУ работу! Ох! Как она её делала!

Я бессмысленно валялся на диване. Сигарета, догорев до фильтра, потухла, по экрану телевизора уже шли титры. Это дурацкое кино наконец закончилось. Я не очень вникал, про что там оно было. Кажется, что-то про шпионов…

P. S. А песню надо допеть!

Взял я гитару — струны запели,

Всё оказалось предельно простым!

Нет, мы расстаться с тобой не хотели,

Но все надежды тают, как дым.

Тают, как дым…

Бросить! Разве можно всё бросить?

Поздняя осень — тревожные сны.

Проседь, белый иней, как проседь,

На лугах, что мечтают дождаться весны.

Небо на землю смотрит устало,

Всё повидало на долгом веку.

Целая осень — это немало,

Но не успеть ничего на бегу.

Не успеть на бегу…

Бросить! Разве можно всё бросить?

Поздняя осень — тревожные сны.

Проседь, белый иней, как проседь,

На лугах, что мечтают дождаться весны.

Осень в унылые краски одета,

И на душе уже плачут дожди…

Мы не сумели сберечь наше лето,

Но ты, пожалуйста, не уходи…

Пожалуйста, не уходи…

Бросить! Разве можно всё бросить?

Поздняя осень — тревожные сны.

Проседь, белый иней, как проседь,

На лугах, что мечтают дождаться весны.

Мы мечтаем дождаться нашей весны!