«Ничего личного» — принцип киллеров

Про наркотики Бал даже и не думал, но напиваться несколько раз попытался, самым честным образом. Ни черта не получалось. Ему просто становилось плохо и противно.

«Всё! Хватит себя жалеть! — решил он. — Пойду работать… и вообще… надо быть как все! Знать бы ещё, что это значит — быть как все!»

Заморачиваться вариантами он не стал. И опять пошёл работать на заправку. Недалеко от квартиры, которую снимал.

Наверное, он очень хорошо работал, а возможно, просто понравился хозяину, но уже через пару месяцев тот предложил ему стать начальником смены. Бал с благодарностью… отказался: это требовало постоянного общения с другими работниками, а он как раз этого и избегал. Но симпатии хозяина к нему на этом не прекратились, и вскоре он вновь позвал Бала.

— Есть очень интересное предложение. Возможно, тебе подойдёт. Мой очень хороший знакомый — хозяин компьютерной фирмы. Им нужен надёжный человек, который три раза в неделю, плюс выходные и праздники, будет ночевать в офисе. Платят минимум, но делать ничего не надо. Плюс кофе и даже телевизор. Можно пользоваться и компьютером. Там на месте объяснят подробней.

— Если ничего не надо делать, — недоверчиво сказал Бал, — зачем берут?

— Да какая тебе разница? — успокоил хозяин. — Там что-то связано со страховкой. Не понравится — уйдёшь. Что ты теряешь?!

Балу как раз понравилось. Он приходил к шести часам, когда служащие заканчивали работу, ставил помещения на сигнализацию, закрывал все двери, обесточивал электрические ворота в подземном гараже и до восьми утра делал что хотел.

С компьютером он был на «Вы», поэтому только иногда смотрел фильмы на дисках. В основном кинокомедии. Там же действительно был телевизор, причём со всеми каналами, но по ночам крутили или боевики, или ужастики. Бал, понятное дело, сразу выключал.

В основном он читал. Забытое удовольствие.

Читал классику. В отличие от современной белиберды (впрочем, возможно, у него было несколько предвзятое мнение), которую можно просматривать по диагонали одним глазом (всё равно ничего не теряешь), классику приходилось читать вдумчиво, перечитывать фразы, возвращаться назад. Всё это требовало времени и спокойствия. Что как раз сейчас у него было в избытке.

Иногда кто-нибудь из служащих задерживался на пару часов, Балу приходилось его потом выпускать и закрывать всё по новой. И хотя это не занимало много времени, Бал ещё и злился, что его отвлекают. К хорошему, знаете ли, очень быстро привыкают.

Там же Бал однажды и познакомился с Галиной, туристкой из Украины. Она убиралась в офисе, и однажды, после очередной корпоративной вечеринки сотрудников фирмы, не успела закончить свою работу. Бал впервые не разозлился, что его отвлекают. Галина была очень симпатичной женщиной, его ровесницей. Наверное, Бал тоже ей понравился, потому что она стала задерживаться уже специально, чтобы встретится с ним.

Он помогал ей, а больше — развлекал всякими разговорами и даже снова начал шутить, уж и забыл когда… Они и близки стали тут же, на удобном офисном диване.

Примерно через месяц они решили жить вместе. Вдвоём и платить легче за съём, и вообще… На Украине у Галины остались двое детей, которые сейчас жили с её родителями. А муж… впрочем, Бала это не заботило.

Конечно, каждый месяц она отправляла им деньги. Скучала и очень переживала, что не может встретиться. Её виза давным-давно закончилась, и сейчас она была «нелегалкой». Бала это обстоятельство волновало меньше всего. Точнее, совсем не волновало. Он купил старенькую японскую «малолитражку». По утрам Галина убирала квартиры. Бал подвозил её и, пока она работала, спал в машине.

Искренне удивлялся, когда Галина беспокоилась, что ему неудобно. В его жизни появился смысл.

Он познакомился с её друзьями, которых оказалось на удивление много. Некоторые пары были в таком же положении, как и они. Совместные выезды на природу можно было бы назвать скучными и однообразными (что, по сути, абсолютнейшая правда), если бы не взаимная симпатия, переходящая во взаимное же уважение и неистребимое желание хоть как-то отдохнуть от тяжёлой работы и развеяться от напряжённой будничности.

Слушая других, Бал даже испытывал неловкость, что он, как говорится, «не переламывается». Поэтому о своей работе он предпочитал не распространяться, а если уж спрашивали, говорил, что «пашет» на заправке.

О будущем он не думал, прошлое не вспоминал. Иногда Галина замечала его пустой, пугающий взгляд. Он, спохватившись, пытался улыбнуться непослушным лицом, притягивал её к себе, крепко зажмуривался и старательно выравнивал дыхание под её успокаивающее воркование.

Недели были похожи на недели, месяцы — на месяцы, а годы… (да-да!)… Так прошло семь лет, о которых и вспомнить, кроме вышесказанного, нечего.

Казалось, что ничего уже не изменится, когда Галину задержала миграционная служба… Она просто попала под очередную, возможно, даже плановую, «зачистку», когда выдворяют (слово-то какое!) некоторое количество нелегалов. Полностью избавиться от них в задачу не входит; хватают тех, кто под руку попадётся, а личные истории… да кого, по большому счёту, они волнуют!

Три дня её продержали в тюрьме!!! как опасного преступника. (Законы очень тщательно соблюдаются в отношении тех, кто не имеет хорошего адвоката.)

Потом выслали на Украину. Галина только успела позвонить Балу, который уже и не знал, что думать. Попрощалась и попросила получить деньги там, где ей остались должны. Возможно, кстати, что кто-то из должников её и сдал, такое тоже бывало.

Впрочем, зачем бездоказательно думать о людях плохо? Все честно расплатились, высказали искреннее сожаление случившемуся, а одна женщина даже расплакалась и дала лишнюю сотню. К собранным деньгам Бал добавил из своих скромных сбережений и отослал. Адрес он знал, конечно. Когда он позвонил, чтобы сообщить код для получения перевода, Галина сказала буквально два слова:

— Спасибо! Прощай!

Больше он ни с кем серьёзно и надолго не сходился. Так прошло ещё три года.

Однажды Бал полез зачем-то на антресоли и наткнулся на маленький чёрный чемоданчик. Когда-то (а возможно, и до сих пор) такие чемоданчики называли «дипломатами», достать в Союзе их было не просто, а обладатель «дипломата» смотрелся весьма солидно.

Сейчас этот хорошо послуживший в своё время чемоданчик смотрелся весьма непрезентабельно: обшарпанный и запыленный. Бал запихивал в него какие-то второстепенные бумаги с искренними намерениями как-нибудь их разобрать. Только это «как-нибудь» всё не наступало.

Немного поколебавшись, Бал скинул «дипломат» вниз, слез с антресолей и вытряхнул содержимое чемоданчика на пол. Ворох бумаг получился неожиданно большой. Трудно даже поверить было, что всё это умещалось в таком маленьком чемоданчике.

«Собственно, чем не времяпровождение! — подумал Бал. — Телевизор можно и просто послушать. Не обязательно смотреть безотрывно».

Конечно, большая часть бумаг была абсолютно не нужна. Причём с самого начала. Многие из нас хранят какие-то квитанции, счета и т. д. и т. п. Уже спустя несколько дней невозможно вспомнить ни что это, ни зачем хранится. Бал исключением не был. Он брал каждую бумажку, честно пытался разобраться. По большей части это ему не удавалось, и он принял вполне логичное решение, что всё, хранившееся более двух лет, можно выкидывать, не разбираясь.

Дело пошло веселей. Среди всего этого бумажного хлама он нашёл пакет со старыми фотографиями. Альбомов у него не было, даже дембельского в армии он не делал. Разглядывать фотографии какой-то там давности — не любил. Но сейчас, возможно, просто от нечего делать, начал перебирать старые, в основном чёрно-белые, фото. Многие из них проявлялись и печатались на судне и качества были невысокого.

Вот он стоит в обнимку со своими друзьями — Сашкой и Серёгой. Они все трое пострижены налысо, значит, это начало рейса. Вот он сидит в спасательном катере и очень так это картинно смотрит вдаль, держась за ручки прожектора, как за ручки пулемёта. Вот они с другом на берегу. Он вспомнил: это в небольшом городке Канады. Они сфотографировались возле красивого домика, который при ближайшем рассмотрении оказался сделан из материала, весьма похожего на прессованный картон…

Эта фотография лежала среди других. Бал замер, вспоминая…