Утро вечера мудрёнее

Он тихо пил какое-то дешёвое спиртное.

Она же руль держала, слезою упиваясь,

В уме гоняя его пророчество хмельное,

Что одинокой бабкой сгинет, трепыхаясь.

Не верил ей, что будут скоро перемены,

Она же убеждать не собиралась никого.

Он знал: пророчества его все бренны.

Она же спать хотела — и больше ничего.

Катились по ночной они стихии зимней,

В беседах жарких размышляя о былом.

Авто укрыл морозный равнодушный иней,

Они же говорили терпеливо обо всём.

О бытие, о космосе, картинах и вине,

О милости, великодушии и страсти,

О граффити, увиденных на гаража стене,

И о несправедливости продажной власти.

Её глаза напоминали ему детства взгляд,

Ей же хотелось просто рядом с ним сидеть.

Он этим встречам был всегда безумно рад.

Если б умели, наверняка могли б дуэтом спеть.

Он зимней ночью как-то, на мосту холодном

Стоя, смотрел на лёд, не замечая никого.

И с высоты моста в своём полёте гордом

Хотел увидеть Бога, поверить чтоб в него.

Стоял недолго, в страх с судьбой играя,

Вниз глядя, понимал, что лишь калекой станет.

Что при желании, своей судьбою управляя,

Он и живым до тех небес рукой достанет.

Согнулся, в воротник уткнувшись, кашлянул —

И прочь с моста побрёл печальной тенью.

«Чуть не погиб душою и телом чуть не утонул, —

Подумал, — засравши мозг какой-то хренью».

Мост кончился. Ступенька, зебра, поворот,

Автомобиль затормозил со скрипом впереди.

Поднял глаза! Она навстречу уверенно идёт.

«Мой Бог! Я идиот, меня ты строго не суди».