Утро вечера мудрёнее

Не так давно, во времена былые,

Существовали гномы, добрые и злые,

И был средь них один такой,

С кроваво-рыжей бородой.

Она была длиннее и пышней,

Так как один секрет таился в ней,

Секрет волшебный, полон чуда:

Златые локоны виднелися оттуда.

И если дёрнуть локон тот,

Мечта мгновенно оживёт,

Но чистым нужно быть душою,

Иль горе сбудется с тобою.

И жил тогда в стране одной

Зверь с человеческой душой,

Он был упрям и одинок,

Опасен очень и жесток.

Его боялись, презирая, все на свете:

И взрослые, и старики, и даже дети,

А он желал лишь одного —

Чтобы любили искренне его.

Он так мечтал о той одной,

Любимой, близкой и родной,

Чтобы себя всего ей подарить —

И душу ей свою открыть!

Он ненавидел жизнь порою

И жил одною лишь мечтою,

Во сне которой был пленён,

Что лик звериный сбросит он.

И серой осенью бродя отчаянно,

Он гнома повстречал нечаянно

И был приятно удивлён,

Что не боится его гном.

А гном сказал, что тоже одинок,

Мир и к нему особенно жесток,

Что все хотят лишь одного:

Златых волос сорвать с него.

Но вот пришла пора проститься,

И гном решил ему открыться:

«То, что сейчас ты не просил,

Тебе уже я подарил.

Твоя задача — удержать

И никогда не потерять

Вот этот волос золотой —

И будешь счастлив ты душой.

Не зверь ты больше, не забудь,

На новый встал теперь ты путь,

На путь нелёгкий, но высокий,

Там ты не будешь одинокий».

Зверь услыхал протяжный стон,

И тут исчез внезапно гном.

Зверь посмотрел на землю, ввысь —

И вдруг понёсся, словно рысь.

Летел, стремясь к заветной цели,

Минуя дни и долгие недели,

Он пролетал мимо всего,

Вокруг не замечая никого.

Несясь вперёд с оскалом на устах,

Летел жестоко к цели грешной,

И позабыв о нежности, любви, мечтах,

Едва не утонул во тьме кромешной.

Он мчался, но не настигал

Того, что гном недавно нагадал.

«Так неужели ж обманул?! —

Он рёвом страшным протянул. —

Злость лишь в душе и огорченье:

За что же это всё терпеть?

Я — бога жалкое творенье,

Живущее, чтоб умереть».

И мимолётно взором вдруг столкнувшись

С улыбкой неподдельной на устах,

Он, замерев, стоял не шелохнувшись,

И запылал огонь в отчаянных глазах.

И разлилось всё ярким, сочным светом,

И жизнь раскрылась, как цветок весной,

И словно снег, упавший с неба летом,

Любовь пришла и принесла покой.

Вдруг так легко на сердце стало,

И захотелось нежно всех обнять,

Оттаяла душа, которая страдала,

А злой оскал улыбкой стал сиять.

Без страха лютого стояла и смотрела

Невинным чистым взглядом на него,

Как зверь оттаивал, робея неумело,

И кровожадный облик исчезал его.

Она была прекрасна, невинна и чиста,

Как ангел, что с небес пришёл внезапно,

И вспомнил гнома он, и осознал, что это та,

О ком твердил старик так непонятно.

Из уст её теплом повеяли слова,

Лаская сладким звуком его слух,

И так приятно закружилась голова,

И так нежно перехватывало дух!

«То, что тебя, лишив уютного покоя,

Тревожит и мешает вдоволь жить,

Связать попробуй ты со мною,

Меня попробуй полюбить.

И если чувства посетят тебя,

И ты почувствуешь желанье жить,

Отдайся страсти ты любя,

Чтоб ненависть и злобу позабыть».

И речь вернулась к нему вновь,

И стал он говорить тогда

Слова ей не про боль и кровь —

Про то, что он желал всегда:

«Я, о такой всегда мечтая,

Которая умела бы любить,

Падал и вновь вставал, не успевая

Даже пытаться тот обман забыть.

Не позабыв и о прекрасном,

Что чуть не обратилось прахом,

Скитаясь по путям опасным,

Я утешался лишь грехом.

Но в тоже время я порой

О жизни думал предстоящей,

И так желая обрести покой,

Не ведал я о встрече настоящей.

Той, что лучом улыбки озарила

Туманное моё сознанье,

Заботою и лаской одарила

Меня, само очарованье».

И сделав паузу мгновенно,

Припал к груди её навек —

И, голову склонив смиренно,

Молвил уже не зверь, а человек:

«Когда-то были мы чужие,

Не знали друг о друге ничего,

Теперь, как люди самые родные,

Желаем оба одного —

Прекрасного начала той поры,

Что начинается с колец,

Дарующей сладкие дары,

Переплетая судьбы двух сердец.

Так радует и так манит,

И душу делает светлей,

И разум сладостно мутит

Улыбкой ласковой твоей.

Пусть поцелуем страстным

Сольются губы наши враз,

И озарят лучом прекрасным

Любовь и красота навеки нас!»