Никогда. Иногда. Всегда

Я поставила на компьютерный столик бутылку виски и большой бокал. Всё в самых лучших традициях самых пошлых мелодрам. Душа требовала напиться. Повернувшись к зеркалу стенного шкафа, я укоризненно посмотрела на своё отражение:

— Ну что, стерва! Этого ты хотела? И почему не радуешься?

У отражения был очень виноватый вид. Да ну его!

Дело в том, что сегодня я должна убить. Да, да! Причём убить близкого, даже дорогого мне человека. Стоп! А как правильно — «близкого, даже дорогого» или «дорогого, даже близкого»? Ой! Какая разница? Дурацкая писательская привычка докапываться. Главное, что я должна его убить!

Мы вместе уже довольно давно. Вот как раз сегодня — ровно два года. И такой подарочек!

Всё это время я честнейшим образом искала в нём недостатки. За которые можно если не возненавидеть, то хотя бы невзлюбить.

Взять хоть эту идиотскую привычку с вечера всё разбросать, а утром ходить по дому и искренне удивляться:

«Ёханый бабай! Точно помню, что брюки вчера здесь оставил!»

Ходит, шумит, выспаться не даёт.

А любовь к пению? И конечно, ни слуха ни голоса. Точнее, голос есть. Громкий.

При этом у тебя абсолютный слух, а песню эту ты и без того терпеть не можешь.

Конечно, за это не убивают, но ведь хочется!

А я должна его убить.

Он никогда не заметит у тебя новую причёску. Он уверен, что сломать накладной ноготь — это не больно. Если заставить его отвернуться и сказать, во что ты сейчас одета, он никогда в жизни не вспомнит! Зато вечером обязательно ревниво заинтересуется: «А откуда у тебя, вот здесь, этот синячок? Что-то я его не помню!»

А сам откровенно разглядывает любые стройные ножки под мини-юбочкой! У тебя сто тысяч миллионов причин его ненавидеть! Но ты привыкла. А убивать надо. Иначе это никогда не кончится. Сейчас дерябну вискарика и…

Наливаю в бокал виски и залпом выпиваю. Как лекарство.

Опять поворачиваюсь к зеркалу.

— Сволочь, убийца, киллерша! — оскорбляю я своё отражение.

От подступивших слёз всё плывёт перед глазами.

С самого начала я не просто знала, что убью, но и точно знала, как именно это будет.

Пуля попадёт ему прямо в сердце, и на белой рубашке(он обязательно будет в белой рубашке) алой розой расцветёт кровь (вот так «алой розой», побольше пошлятинки).

Нет, мне надо ещё принять вискарика. В фильмах всегда так делают. И потом становятся бодрыми и решительными. А если верить моему отражению в зеркале, видок у меня жалковатый.

Но тянуть больше нельзя. Господи! Может, мне самой застрелиться?

— Так! Собралась! — приказываю я себе. — Не будь тряпкой. Иначе это никогда не закончится. И не реви! Ну! Давай!

Выстрел! Пуля попала прямо в сердце. На белой рубашке алой розой расцветает кровь. Молодое, сильное, красивое тело замерло в смертном стоне, а душа уже взлетает в сияющие выси, где её ждут светлые ангелы. Всё! Конец! Точка.

Точку ставлю уже на ощупь. Из-за слёз я ничего не вижу. Ни фига этот вискарь не помогает. Пойду выпью валерианочки по бабушкиному рецептику. И надо завязывать с мелодрамой. Следующий раз напишу что-нибудь весёленькое.