Никогда. Иногда. Всегда

— Ты, Вован, помолчи! Мне выговориться надо!

Серёга Барс аккуратно разложил газетку и начал «накрывать поляну». Весьма скромную — водка, хлеб, сало… вот и всё, в общем.

— Тем более, мама дорогая, ты же знаешь: со мной спорить бесполезно!

Своего старинного кореша и его присказку насчёт дорогой мамы Вован знал получше других, поэтому молча улыбнулся: ну надо выговориться — валяй!

— Мы с тобой старые солдаты! — продолжал монолог Серёга. — Вот так, по-походному, отметим встречу, мама дорогая! Сколько ж мы не виделись? — он наморщил лоб, вспоминая. — Последний раз — когда дочура моя замуж выходила, а вот в этом году внучку трёшник будет, мужик уже, мама дорогая!.. Сколько это, значит? Многовато… Виноват, исправлюсь. Ну! За встречу, братан!

Он лихо глотнул водку, хищно оскалился и поклацал зубами. Вот за эту его странноватую привычку и, конечно, за отчаянную смелость сослуживцы прозвали его — Барс. Прижилось. И эта кликуха была ему не менее дорога, чем награды боевые, а может, и больше…

Рядом с ними на ветку дерева присела синичка. Синички — большие любительницы сала.

Серёга намял хлебных крошек, отщипнул кусочек сала и бросил под дерево. Синичка немедленно слетела вниз, к угощению.

— Хорошо тут у тебя! — Серёга посмотрел вокруг и глубоко вздохнул. — А воздух!!!

Володя, как и уговорились, кореша не перебивал. Улыбался только.

А Барса уже понесло:

— Ха! А помнишь, как за речкой мы шило бухали? Мама дорогая! Прапор у летунов клинки трофейные коллекционировал. На спирт менял, паскуда. Вот зря ты, Вован, тогда меня удержал, когда я морду ему набить хотел. Хотя… хотя и правда, ну его на хрен. Ха! А как полкан нас разок застукал, а? Мама дорогая! Потом два часа, как салаг, строевым гонял! С полной выкладкой! В противогазах. Ты, Вован, мне не лепи, не лепи! Пить ты никогда силён не был. Как тогда строевым рассекал — клоуны бы померли! От зависти! Я? А что я? Качался? Ну, а я от смеха помирал! Ржал как ненормальный, на тебя глядючи! Пойди попробуй в противогазе поржи! Ну не спорь, Вован! Не спорь! Мама дорогая. А полкан наш мужик правильный был. Да… Язва, конечно, но правильный. Помнишь, как он говорил: «Я не против выпить, я против “меру не знать”». Вот… В прошлом году умер… — Барс пальцем постучал себя по груди. — Мотор… Ты не знал? Давай за командира нашего… и за всех ребят, конечно…

Выпив, он опять хищно оскалился и лязгнул зубами.

— Вот, Вован, ты, к примеру, знаешь, почему флаг России бело-сине-красный? Объясняю: бело-синий — это полоски на тельниках наших, а красный — красный цвет нашей кровушки. Вот тебе и триколор! Никто кроме нас!

Серёга Барс опять глубоко и несколько виновато вздохнул.

— Всё, братан! Мне пора.

Он полнёхонько налил стакан, положил сверху кусок хлеба с салом, встал с низенькой скамеечки и отряхнул с себя крошки.

— Пойду. Свидимся.

Пройдя несколько шагов, он оглянулся. Синичка уже вовсю пировала, поблёскивая умными глазками.

Володя, сосем молодой, улыбался с портрета на чёрном мраморе.

Барс подмигнул им и пошёл, уже не оглядываясь.

«Хорошо тут, у Вована! Мама дорогая! Природа, красиво, тишина! Может, и мне так повезёт…»