Ни фига себе поездочка! или Отдых по-миллионерски

А ведь всё шло просто здорово. Я пребывала в полном восторге, чем очень радовала и Пупса, и, конечно, своего Котика (этого особенно).

Наша компания, кроме меня и Ленки, планировала какие-то экстремальные сплавы по реке. Я не вникала. Мы с Ленкой из бассейна-аквариума не вылазили.

А остальные, вместе с вездесущей Валькой, чего-то там секретничали. Мы с Ленкой решили, что весь этот туман — чтобы нас не волновать.

И вот, буквально за день до этого их экстрима, чтобы не скучать, решили организовать небольшие соревнования.

Во владениях нашего гостеприимного хозяина были и электромобили. Наверно, на них охрана и обслуга разъезжали по территории.

Идея устроить на них гонки принадлежала Вальке. Виолетте этой недоделанной. (Хотя, по правде, я уже совсем и не злюсь.) В общем, гонки предложила устроить Валька. Хотела показать, какая она крутая водительница. Может, собиралась взять типа реванша. Ну, за тот проигрыш в бильярд.

Ни в чём другом у неё со мной шансов не было (кроме, конечно, дефиле). А тут, на машинках этих, шансов не было у меня. Я за рулём сидела раз пять, под наблюдением Кота, и он сказал, что теперь понимает, почему учителя вождения такие деньжищи за обучение берут.

Но на этих электромобилях — две педали и руль. Как в луна-парке. И я рискнула.

Вины моей в том, что Валька с трассы вылетела и в дерево врезалась, не было.

Я к тому времени здорово отстала и особенно не рвалась уже. Но Валька, неугомонная, летела как ненормальная. Вот и получилось то, что получилось.

Собственно, пострадала только машина. Валька была пристёгнута, и шлемы у нас у всех были. Пупс настоял. Но она сильно ушибла ногу.

Ну, ушибла и ушибла. Ерунда. Пару дней полежать — и всё.

Я в толк не могла взять, почему все так переполошились.

Ну, Пупс — понятно. Но почему так испугался Кент? Почему у водолаза, который Вальку на руках нёс в дом, было такое выражение лица, как будто случилось что-то непоправимое?

Казалось, несёшь на руках такую красавицу — радуйся, пользуйся моментом! Ах, да! Я же сама намекала? Но такое лицо — уже явно слишком! Идёт с выражением лица, как на похоронах (тьфу-тьфу, не дай Бог).

А самое главное — почему так встревожился мой Котик?

Ну явно же ничего серьёзного не случилось!

А Валька вместо того, чтобы изображать очень больную, держит семенящего рядом с водолазом Пупса за руку и буквально со слезами на глазах просит за что-то прощение! Они что, все с ума посходили?

Я, конечно, психанула. Поднялась к себе, одела купальник и собиралась уже спуститься к бассейну, поплавать среди рыбок, когда пришёл Кот.

Делаю вид, что я его в упор не вижу, и только собираюсь гордо прошествовать мимо, как Кот ласково, но решительно берёт меня за локоток.

— Алинка, подожди. Разговор есть, — я фыркаю, но уж больно серьёзен, даже как-то напряжён мой Котик. Поэтому решаю сделать недовольное лицо, но выслушать. — Алиночка, девочка! — Обалдеть! Что за подкаты? Ещё ж не вечер! — у нас проблемы. Ты же в курсе — Виолетта ногу повредила.

— Валька! — поправляю я его.

Кот только отмахивается.

— Ну, пусть Валька. И теперь у всей нашей группы проблемы.

— В смысле, с медицинской страховкой? — ехидно интересуюсь.

— Вот только, пожалуйста, без твоих шуточек! — вдруг психует Кот (хорошо ещё, не сказал «дурацких»). — Я с тобой серьёзно говорю!

— Котик! — я сейчас просто масло масляное. — Ты себя сам слышишь? Ну ушибла Валька ногу. Ну полежит пару дней. Кстати, лёд надо приложить! В чём проблемы? Да ещё у всей группы?

— Приложили лёд! — бурчит Кот. — Но ей завтра вечером надо было… как бы тебе объяснить… — В дверь тихонько постучали. — Войдите! — глядя мне в глаза, крикнул Кот и опять крепко взял меня за локоть.

Вошёл Кент, за его плечом маячил бледный и расстроенный Пупс. Кент был внешне абсолютно спокоен, разве что слишком серьёзен.

— Алиночка! — сказал он. — Нам надо с тобой серьёзно поговорить. Ты должна нас всех выручить, — я в этот момент почему-то думаю, что мне трудно серьёзно говорить с мужчиной, который видел меня раз сто почти голой… ну совершенно дурацкая мысль! — Ты сядь! — предложил Кент.

Вот это была хорошая мысль. Иначе я бы точно упала, когда услышала, что, собственно, им от меня надо…

— Мальчики! — мой голос явно дрожал. — Вы что, серьёзно? — поворачиваюсь к Котику и добавляю укоризненно (на гнев просто нет душевных сил): — Значит, отдых? Я что, дура, да? — обращаюсь уже ко всем: — Я вам дура? Шпионы хреновы!

— Алиночка! — воркует Пупс. — Если бы не это происшествие с Виолетточкой, — я от расстройства его не поправляю, — ты бы ничего не узнала! И уже завтра ночью мы улетаем обратно, на нашу яхту, — ага, на нашу! Особенно на мою. — Но вот теперь на тебя вся надежда!

— А почему не Ленка! — смотрю на Кента. Он не отводит взгляд, но вздыхает и разводит руками:

— Понимаешь, у нашего клиента вкус такой. Ему нравятся высокие грудастые девицы.

Охренеть! Значит, я для них, этих негодяев, которых считала своими друзьями, просто грудастая девица?! Ну ладно бы как-то по-другому высказались! Например: «Высокая, длинноногая, с красивой грудью». А Ленка и правда, конечно, милашка, но миниатюрненькая, как фарфоровая статуэточка. Про то, что и Виолетта, получается, тоже попадает под это определение, я как-то не подумала… хотя вряд ли меня это бы сильно успокоило.

А Кент, не предполагая о моих душевных переживаниях, продолжает:

— И потом, Леночка просто в обморок грохнется посреди операции — и всё!

«Я, значит, не грохнусь? Мне, значит, доверие? Я — грудастая девица и понравлюсь какому-то типу. Значит, теперь что, надо прыгать от радости и гордости за оказанное доверие?»

— Потом проси, что хочешь! — великодушничает Пупс.

— В смысле, если живой останусь? — кажется, ко мне возвращается моё привычное состояние духа.

— Хи-хи! — хором угодливо хихикает замершая в ожидании моего решения троица.

— Алиночка! — лебезит Кот (знает, что сейчас он в полной безопасности рядом с Кентом и Пупсом). — Ты его только в фойе выведешь — и всё! Всё! Мы же все там будем. С тебя, моё солнышко, и волосок не упадёт!

— У меня есть выбор? — смотрю на Кента. Тот отрицательно качает головой.

— Ты просто создана для нашей работы! — и почему этот комплимент от Пупса особого восторга во мне не вызывает?!

Все разошлись. Кот тоже побоялся остаться со мной один на один, но сейчас мне не до того.

Я принимаю контрастный душ. Сильно растираюсь мягким полотенцем и, кое-как собрав мокрые волосы, иду к Вальке. Ну к Виолетте этой.

Она лежит на кровати, бледная и расстроенная. Мне становится её жалко. Ну правда, я просто вредина. По большому счёту, она же мне ничего плохого не сделала. И мои на неё нападки — просто ревность и, приходится честно признать, зависть. Не сильная, но зависть!

— Как ты, Виолетточка? — голос мой полон сочувствия.

— Иди ко мне! — она протягивает руки, и я послушно сажусь рядом с ней на кровать. Виолетта обнимает меня и притягивает к себе.

— Спасибо, Алиночка! — шепчет она мне на ушко (я в этот момент думаю, что вот везёт Пупсу! Обниматься с Виолеттой чертовски приятно, и, кстати, если не смена, то расширение сексуальной ориентации — не такая уж плохая мысль!).

— Ой! Виолетточка! — шепчу в ответ. — Ты извини меня, ну, за подколки эти дурацкие. Я же не знала, что ты такая!

— Ладно. Не думай сейчас про это.

Виолетта отпускает меня и садится в кровати, откинувшись на подушки. Я сижу рядом и думаю, что дурацкие мысли всегда приходят в мою умную голову очень вовремя.

— Виолетточка! — продолжаю. — Я так не смогу, ну, как ты была должна сделать, — вздыхаю и признаюсь: — Боюсь ужасно.

— А вот боятся не надо! — она берёт меня за руку. — Всё изменят, специально под тебя. Так что твоё волнение будет даже кстати!

— Послушай! — нерешительно спрашиваю я. — А как же наше путешествие? Всё же по-настоящему вроде было.

Виолетта тихо смеётся:

— По-твоему, надо было ползком пробираться и по сторонам оглядываться? Всё и должно быть по-настоящему!

— А с Пупсом у тебя — правда… или типа легенды? — не удерживаюсь, чтобы не спросить.

— С Пупсиком всё по-настоящему! — улыбается Виолетта.

— А яхта? Яхта его или тоже…

— Ну какая разница? — Виолетта опять обнимает меня. — Не вникай. Постарайся понять: в этом деле по-настоящему всё! Просто это настоящее сегодня одно, а завтра будет другое…

Решаю, что потребую за своё участие мерс. Сказали же: «Проси, что хочешь». Хочу мерс!

Когда я вернулась к себе, Кот сразу бросился навстречу.

Тяжело вздыхаю (сейчас я прима — и фигушки упущу возможность покапризничать), сажусь в кресло и устало откидываюсь на спинку.

— Алиночка, ты что-нибудь хочешь? — угодничает Кот.

— Коньяк! — открываю один глаз и интересуюсь его реакцией. Он же знает, что я не пью. Но сейчас Кот пулей летит к бару, звенит там бутылками и через несколько секунд приносит мне тёмно-янтарный напиток. Причём почти полный бокал!

— Выпей! — вздыхает он. — Сейчас это то, что нужно.

Я долго, с наслаждением нюхаю аромат коньяка, потом залпом выпиваю его. Как лекарство. Говорю же: вообще-то я не люблю выпивку.

Опять блаженно откидываюсь на спинку кресла. В голове приятный шум. По телу — сладкая истома. Кот садится на корточки у моих ног и начинает массировать мне ступни.

Я засыпаю.