Житейские истории

Сейчас на дворе весна 1976 года.

В нашей семье и в мире произошло много глобальных изменений. В августе 1974 года произошёл официальный развод с мужем. Инициатором развода и подачи искового заявления был он, так как сам оказался в зависимости.

До апреля 1976 года продолжали жить в одной квартире, при детях мы не ссорились. Для детей наша семья ещё была не нарушена. Особенно запомнилось последнее лето совместного проживания, 1975 года. В ту пору у меня было очень много комнатных цветов. На широком подоконнике большого окна они стояли в два ряда, а вдоль окна стояла широкая скамейка, на которой тоже стояли цветы: и чайная роза, и дружная семейка. Среди всего этого великолепия было много цветущих. Летом первая рама и форточка на улицу были открыты круглосуточно. Подоконник всегда был залит солнцем. И случилось чудо. К нам постепенно прилетело столько бабочек. На солнце они располагались на цветах, а к вечеру они располагались как по ранжиру по краю подоконника. Их собиралось штук 20 и больше. Если бы мне рассказали об этом, я бы не поверила, но это происходило у нас. Летними вечерами ко мне приходила старшая следователь К., которая тоже удивлялась такой картине. Возможно, это был сигнал к каким-то изменениям в нашей семье.

А 13 апреля 1976 года мы разъехались в две однокомнатные квартиры. Остались в одном кооперативе, только мы с девочками переехали в квартиру в соседнем доме, да и метражом несколько больше, чем у мужа.

В декабре 1975 года из Главка пришёл приказ о назначении меня на офицерскую должность в качестве участкового инспектора по делам несовершеннолетних. Участок был в Сестрорецке.

Мне бы и остаться на этом месте. Только единственное, чтобы укрепить наше материальное состояние, надо бы ещё раз обменять квартиру в этом же кооперативе, но на меньшую. А в ближайшее время присвоение мне офицерского звания давало бы мне ещё плюс 100 рублей к ежемесячному окладу. Но до этого момента надо было дожить. В те года это были большие деньги. Ведь дома я могла появиться в любое нужное для меня время, и уже подросшие девочки могли бы оказаться в любой момент у меня на месте службы. В квартире у нас уже был стационарный телефон.

Но в процессе пережитых мною событий, а особенно ввиду того, что к моему бывшему мужу сразу же приехала дама, мне казалось, что нам с девочками надо было уехать всё равно куда.

Начальник отделения милиции в Парголово предложил мне работу на их участке в качестве участкового и в то же время обещали подыскать мне удачный обмен, чтобы на дорогу до дома уходило как можно меньше времени.

Всё так и случилось. Только сначала пришёл приказ о моём переводе на новое место работы, и уже почти сразу же предложен обмен. Все документы с обеих сторон были подготовлены, но я решила перед осуществлением задуманного познакомить девочек с местом нашего будущего проживания по проспекту

Энгельса. Совсем рядом от станции Ланская. Это на пятом, но не на последнем, этаже трёхкомнатная квартира. Дом старый, но зимой пока ещё тёплый.

Две комнаты оформлялись в нашу пользу, а в третьей оставалась одна бабушка из трёх. Кухня и коридор были просторны. Да и наша квартира, хоть и однокомнатная, на первом этаже, но была замечательная тем, что была торцевой, а это значит, что её метраж значительно больше всех остальных однокомнатных квартир, расположенных в середине этого дома. Комната — 22 кв. м, кухня — 12 кв. м, коридор с нишей, такой просторный, что поставленный там трёхстворчатый шкаф был незаметен. А антресоли и прочее. Бабули были очень заинтересованы в этой сделке. И приняли нас у себя в гостях очень сердечно. А я, наблюдая за девочками, поняла, что всё задуманное и решённое попадает под большой вопрос.

Когда ехали обратно домой, в разговоре главной темы не касались. А перед сном я разговаривала с каждой дочерью отдельно, никого не торопила с ответом. Договорились, что утром они мне дадут ответ на этот вопрос.

На утро обе ответили «нет». Да ведь и верно. Здесь, как в своей семье, знают всех соседей, имеют своих друзей и их родителей, этаж первый, школа в окно смотрит, и, наконец, папа рядом. «А иначе мы его совсем потеряем», — сказала Лена. А что, ведь могло и так случиться. Да и потом район наш действительно в ту пору

был Курортным, и транспорта и строений было меньше. Здесь не только родились девочки, здесь и я, ежегодно, пусть всё каникулярное школьное время, но с 1947 года проживала с семьёй в Белоострове, а с февраля 1962 года — в том же белоостровском доме проживала постоянно.

А с 14 сентября 1965 года уже с мужем и первой малышкой в Сестрорецке была приобретена кооперативная квартира. Конечно, оставаться! Здесь было спокойнее на душе. Вот так мы и остались жить в Сестрорецке.

А на работу в Парголово мне надо было ехать электричкой, но хорошо, что тогда ещё ходили круговые электрички, то есть не надо было выходить в Белоострове и для продолжения пути переходить на другую платформу. В этом тоже был большой плюс.

Летом 1976 года девочки гуляли стайкой: я разрешала всем подружкам моих девочек бывать у нас. И, видимо, поэтому обо всех их затеях я узнавала раньше других родителей.

Однажды прихожу домой, а у нас Ворона. И место ей выделено. Она взглянула на меня оценивающим взгядом, голову — набок. А я ей говорю: «Ка-ать-ка, Ка-ать-ка».

Ворона покрутила головой и, встряхнувшись, сказала как вздохнула: «Катька».

— Ну здорово, — сказала я ей. А она опять: «Катька».

Девочки объяснили мне, что она не может взлететь. И спросили у меня, можно ли ей у нас пожить.

— Ну хорошо, может, и правда поправится да сил наберётся.

У неё было всё, даже жёрдочка. Она стала ручной, набрала сил. А через месяц девочки со своими подружками решили выпустить её с Зелёной горки.

Эта горка находилась почти напротив дома номер 284, где жил Владимир Петрович Кулешов. Если смотреть на озеро Разлив, то вдоль Приморского шоссе (до выезда из Сестрорецка) протянулась естественно озеленённая широкая полоса, которая прикрывала внутреннюю дорогу для подъезда к домам. Вот здесь, на этой полосе, с правой руки, если смотреть на озеро, был удачный широкий зелёный бугорок, нарочно или случайно оставленный устроителями. Дети облюбовали это местечко и называли его Зелёной горкой.

Потом недели три у нас жил голубь и спал на антресоли. У него болела лапка. Он прилетал к нам в конце дня на ночь. Конечно, нашу антресоль он узнал только после того, как девочки пригласили его к нам в гости, то есть принесли.

Я ещё работала в Сестрорецке, но уже участковым, аппартаменты этой инспекции находились на первом этаже большого точечного строения по улице Строителей, вдоль железнодорожного полотна, у станции Сестрорецк.

Ко мне прямо на работу явилась целая делегация девочек вместе с Анютой, которые просили у меня разрешения оставить у нас котика, ещё очень маленького, который был обнаружен около подвала.

Пришлось согласиться с различными условиями ухода за ним. Анюта оказалась молодец, она научила малыша Тюпу ходить в общий унитаз.

Уже было прохладно, девочки были в пальтишках. И так случилось, что, бросая камешки в реку Шипучку, Аня поскользнулась на камне и упала в речку.

Открылась дверь, и ко мне в инспекцию вошли девочки с промокшей и продрогшей Анечкой. Вот такие непредвиденные события происходят с нами.

Я срочно позвонила в дежурную часть — и, спасибо, мгновенно пришла машина, и мы отвезли нашу потерпевшую домой. Как хорошо, что она всегда не одна. А вот Лена, она постарше, стала чаще оставаться одна, больше читала.

В этом, всё ещё 1976, году нам снова повезло. Две женщины из квартиры, которая расположена напротив квартиры моего бывшего мужа, убедили меня на обмен с ними, на их квартиру, по метражу значительно меньше. Не сразу, но я решилась на это. Это спасло меня от долгов, которые появились после развода, после предъявления искового заявления бывшим мужем на сумму 1500 руб. (по тому времени эта сумма была равна первому взносу за кооперативную квартиру).

Рассчитавшись со всеми, я была аттестована, и даже алименты на девочек стали больше. Всё встало на своё место.

На моей территории по Левашову мама одного паренька предложила мне щенка карликовой лайки. Приезжаю с работы, на мой звонок Анюта открывает мне дверь, а я достаю из-за пазухи шинели щенка… Вот это был момент!!! Ведь наш кот Тюпа подрос, и мы беспокоились, как он примет малыша. И получилось здорово. На кухне в уголочке было выделено местечко с подстилкой.

Теперь уже Тюпка взял на себя роль родителя. Надо было видеть, как этот вчерашний малыш, Тюпка, закрывал лапкой плачущего малыша Путьку, только что взятого от мамки, умурлыкивал, успокаивал его. Когда Анюта или я выходили с Путькой гулять, то на небольшом расстоянии сзади его обязательно сопровождал Тюпа… Его высокая шёрстка придавала ему солидность.

В тёплое время года мы, как и прежде, ходили до Белоострова или ехали до 41-го километра, а оттуда лесочком обратно.

А в свободные вечера напевали знакомые песни, рассказывали произошедшие с нами истории…

Прошло три с лишним года, девочки играли с Путькой на улице: они прятались за угол дома, а Путька их находил. В тот момент, когда Путька забегал за дом, проезжавшая мимо машина резко остановилась — и Путька пропал. Люди из машины забрали его себе. Но мы ещё долго надеялись, что он найдётся.

А потом пропал и Тюпа.