Песни сердца моего

Начну дневник писать скорее.

Я вырос на брегах Невы.

Доволен участью своею:

На ужин подадут халвы,

И буду кушать я да кушать —

И никого не буду слушать!

С рожденья жил я без забот,

И рта никто мне не заткнёт!

Сперва мадам за мной ходила,

Потом месье её сменил.

Он в Летний сад меня водил

И называл, придурок, милым.

Ох, Летний сад! Я видел там

Лишь белых обнажённых дам!

Учился я не столь усердно —

Всё кое-как да как-нибудь:

Любил прогуливать чрезмерно

И всё пытался улизнуть.

Меня долбали Ювеналом —

Но всё кончалось лишь скандалом.

Кричал мне педагог: «Остынь!» —

Но я терпеть не мог латынь!

Я знал чернявенького Сашу:

Он в математике не гнал,

Но сто очков вперёд он дал

Моим мозгам, в которых каша!

Латынью ринг лишь обтирать!

Уж лучше инглиш изучать!

Потом я изучал манеры.

Учитель взят на стороне.

Туфту молол сверх всякой меры —

Но я взял то, что нужно мне:

Как ехать в дядиной карете,

Болтать о дамском туалете,

Как кушать ложками икру

И не проигрывать в игру.

Мне говорят, что я — пустышка,

Что пользы я не приношу.

Но я за дядей выношу,

Ведь он — ходячая сберкнижка!

Вот скоро надо убирать

Да ехать к князю танцевать.

О как тяжёл синдром похмелья!

Как упоителен был бал!

Какое было там веселье,

Когда я с рюмкой танцевал!

Сначала прикатил я к князю.

На бал мы ехали по грязи,

И лошадь, мчась через бульвар,

Испачкала мой боливар!

Да, мы доехали, как ветер —

Но боливар мой не был чист.

Мы резались с Марусей в вист

И ели всякие спагетти.

Сколь мерзко жрать у итальян —

Столь в радость кухня у армян!

Потом пошли мы к князю в гости,

Где ели всякие трюфли,

Ростбиф, в котором нету кости,

И пили пиво как могли.

Потом на бал явились дамы —

Со всеми выпил я «Агдама».

Как стали полонез играть —

Пошёл я русскую плясать!

Потом шампанского мне дали —

Я выпил из последних сил.

Я никого не попросил —

Но с пола всё ж меня подняли,

В карету кинули тотчас —

И я проснулся лишь сейчас.

Мой дядя болен очень сильно:

Он заразился на балу.

Там кто-то кашлянул обильно —

И дядя мается в углу.

Его пример — не дай Бог людям!

Но мы ругать судьбу не будем,

А будем дядю забавлять,

А также грелку поправлять.

Какое низкое коварство —

От диареи умереть:

Так сильно может припереть,

Что не поможет и лекарство!

Он крикнет: «Женечка, душа!» —

И с судном мчусь к нему спеша!

Ну вот, свершилось! Нету дяди!

Наследник всех своих родных,

Мечтал я о такой награде.

Есть вcё же польза от больных!

Оставлю я обычай древний

И поскачу тотчас в деревню,

Где стадо оставляет след

И где в земле растет обед.

Как много девушек хороших,

Как много женщин крепостных!

Развеселить сумею их,

А надоест — так всё заброшу,

И лягу в мягкую кровать,

И буду в потолок плевать.

Три дня живу уже в селенье —

А делать нечего совсем.

Ходил на луг, топтал растенья —

Так выгнали посёлком всем!

Со мной теперь никто не дружен,

Я никому совсем не нужен!

Ой, нет! Постой! А Ленский что ж?

Один лишь он в селе хорош:

Он из Голландии дурманной

Привёз учености плоды:

Бутылку огненной воды,

Пакет травы, набор кальянный…

Да, он конечно же, не фрукт.

Но мне — хороший будет друг!

Гуляем вместе с Ленским Вовкой —

Под ручку ходим и шалим:

В штаны засунет он морковку —

И бабы бегают за ним.

С утра уединились в поле.

Он говорил о высшей школе —

И слушал я, разинув рот,

Как будто полный идиот.

И тут сказал он про соседей,

Мол: «Ларины дают обед.

Поедешь, Женечка, мой свет?» —

И я вскричал: «Сейчас же едем!»

Пустились вскачь меж колосков

Под ругань местных мужиков.

И вот приехали к соседям.

Хозяйка встретила меня,

А папа, выскочив медведем,

Пошёл пристраивать коня.

Маманя в гости пригласила;

Бутылку ставя, расспросила:

«А ты кем будешь?» — Я в ответ:

«Я — новоявленный сосед!» —

И тут увидел я Татьяну —

Она вошла, как ясный день.

Мне подниматься было лень —

И я слегка кивнул с дивана.

Но видно было: мой кивок

В ней страсти фейерверк разжёг.

Пришло письмо. Как это ново!

Никто мне писем не носил!

Ведь я теперь дою корову:

Таскаться в город нету сил.

Читаем: «Я молчать хотела;

Поверьте, моего стыда

Вы не узнали б никогда,

Когда б надежду я имела…

Чтоб только слушать ваши речи,

Вам слово молвить, и потом,

Всё думать, думать об одном

И день и ночь до новой встречи…» —

Кто автор? Таня. Чёрт возьми!

Мне нужно быть у них к восьми!

Сегодня был я у Татьяны —

И объяснились мы в кустах:

Я говорил, что ей же рано,

А сам от этого устал.

Её руки я недостоин:

Я плохо сшит, неладно скроен

И после первых брачных лет

Сменю семью на высший свет.

Зачем себя Татьяна губит?

Пусть выбьет дурь из головы.

Побудет месяц без травы —

И вновь кого-нибудь полюбит!

Конечно, Танин образ мил —

Но буду жить я как и жил!

Сижу я на балу у Тани

И под коньяк пишу дневник.

Я ем вареники в сметане —

Уж к этой пище я привык.

Гостей приглашено навалом!

Примчались все — и стар, и малый:

И местный гомик Петушков,

И толстожопый Пустяков.

Все прикатили к именинам —

Сегодня же Татьянин день!

Мне б поухаживать не лень —

Но я, позорная скотина,

Задумал Тане отказать:

Попёрся с Ольгой танцевать!

Несут шампанское. Все пьяны —

Пошел колбаситься народ!

И голова полна тумана —

И тело наизнанку рвёт!

«Онегин с Ольгою танцует,

По-донжуански ей рисует, —

Не понял я, не уловил! —

Какой-то пошлый „гамадрил“!» —

Вот что услышал я от Вовы!

Владимир Ленский, что же ты!

Не отдал даже ей цветы!

Ах, драться? — Что же! Мы готовы!

Как только выйдешь, мне грозя, —

Порежу так, что сшить нельзя!

Стрелялись мы. Он дерзкий малый —

Но я и старше, и точней!

Его от пива разобрало —

Теперь уходит в мир теней!

Убил дебила ненароком —

Теперь позор висит под боком.

Мне надо срочно лечь на дно.

А впрочем, ехал бы давно!

…Вот я и дома. Уж не будет

Грустить Татьяна обо мне.

Всё вышло по моей вине —

Так пусть судьба меня рассудит!

Я лягу на свою кровать —

И буду в потолок плевать!

…О, я давно дневник не трогал!

Сегодня вспомнил про него:

В растопку нету ничего —

И я нашёл в углу немного.

Смотрю: да это ж мой дневник —

И тут же головой поник!

Так напишу же напоследок:

Татьяну видел я вчера!

Татьяна замужем за дедом,

Который — важный генерал.

Мы встретились. Она молчала.

Я говорю: «Начнём сначала!» —

«Но я другому отдана!

Я буду век ему верна!»

Да, много хрени за плечами!

Пора завязывать, старик!

Пока что выкинем дневник,

Но прежде чем пойдет он в пламя,

Я напишу: «Прости меня!

Я изменюсь… второго дня!»