Моё нескучное лето

Просто невозможно было не попасть под обаяние этой очаровашки! Наташа-маленькая ростика невысокого, фигурка — ладненькая. Шикарные средней длины каштанового цвета волосы, большие серые блестящие глаза. Чуть припухлые алые и без помады губы. Она практически всегда улыбается, и, разговаривая с ней, уже через минутку понимаешь, что и ты тоже улыбаешься ей в ответ.

В одном её розовом пальчике сексуальности больше, чем во всей модельной внешности Наташи-большой.

И ещё есть у Наташи-маленькой один талант. Я бы даже сказала — талантище! Салоны красоты — нервно курят! Может, это её призвание?

Помочь приготовиться к открытию танцевального сезона Наташка предложила мне сама.

Это было через пару дней после знаменитого волейбольного матча, что, возможно, и послужило причиной её ко мне расположения.

Я отправила Витальку в клуб, пообещав сюрприз. Сюрприз получился! Правда, с непредсказуемым результатом. Мужчины вообще существа малопредсказуемые.

Наташка, конечно, кудесница! Я сама ахнула, увидев в зеркале своё отражение.

А Виталька был просто убит!

Он уже привык видеть меня или в спортивном костюме, или в джинсах, а шортики наверняка считал парадной одеждой. А тут я появляюсь в лёгком, недлинном платье-колокольчике, с распущенными, чуть завитыми волосами, хорошим макияжем и в туфельках на каблучке…

Я ожидала заслуженных комплиментов, а вместо этого увидела на Виталькином лице явное недовольство!

Наташкины старания этот негодяй воспринял как личную обиду!

Я ещё искала слова для выражения своего возмущения такой дурацкой реакцией, когда подскочил физрук:

— Алиночка! Ты просто красавица! Виталий, я уведу твою даму?

Я показала Витальке язык и упорхнула.

Танцую я, без ложной скромности, здорово. Ну, может, не так, как дерусь, но тоже весьма недурственно! А физрук просто профи оказался! Ох мы зажгли!!!

Виталька потом почти два дня со мной не разговаривал. День я вытерпела, а на второй затолкнула его в свою комнату:

— Ты чего? Совсем уже? Вот сейчас получишь у меня! — я стараюсь, чтобы это прозвучало грозно.

Виталька покорно вздыхает:

— Я готов! — зажмуривается и делает губы «поцелуйчиком».

Ладно! Быстро чмокаю его в губы.

— Всё?! — разочарованно тянет маленький нахалюга.

— Виталька! Не испытывай моё терпение!

— Туфли на каблуке больше не одевай! — требует этот деспот.

— Вьетнамки подойдут? — я сама поражаюсь своей выдержке.

— Вполне! — кивает Виталька.

Ну слов нет!

Но я отвлеклась. Речь ведь про Наташу-маленькую.

Так вот — угораздило Наташку втюриться в единственного мужчину, который не поддался её чарам!

Борис Аркадьевич, надо отдать ему должное, мужественно сопротивлялся.

Наташа ходила за ним по пятам и вздыхала. Все ей сочувствовали и не понимали упрямства Бориса Аркадьевича.

Кстати, этот Борис Аркадьевич (БА), тоже типус, один раз едва не сделал мне небольшой разрыв сердца.

В самом начале смены БА начал частенько посещать наш отряд. Я даже возомнила, что это он хочет на меня лишний разок посмотреть. Мелочь, но приятно. Виталька тоже напрягся.

Но, к моему удивлению и тайному разочарованию, БА на меня особого внимания не обращал.

«Привет» — и ходит разглядывает. И вот однажды я, к своему ужасу, увидела, что он в комнате мальчиков обнимает Олежика. Кроме них в комнате никого не было…

Олежик — мальчик немного замкнутый, но видно, что хороший и воспитанный ребёнок. Я предложила его на должность разведчика в группе «Беркут». Помните, я говорила, что отряд был поделён на четыре боевые группы? Названия этим группам ребята тоже дали боевые: «Пантера», «Беркут», «Кобра» и «Дельфин» (они хотели вместо дельфина акулу, но я упросила).

И тут такое!

БА собирается уйти, когда я, обмирая от ужаса, преграждаю ему дорогу:

— Борис Аркадьевич, что вы сейчас делали в комнате мальчиков?

На его лице мелькает растерянность, а я, чтобы не упасть, хватаюсь за перила веранды.

— Придётся признаться! — вздыхает он.

— Борис Аркадьевич! Миленький! — бормочу растерянно.

— Понимаешь, Алина, Олег мой сын. Я недавно с его мамой развёлся. Но ради ребёнка мы сохранили хорошие отношения. Вот я его на лето в лагерь и устроил.

С моей души грохается каменюга.

— Но почему не сказать? — я удивлена и возмущена даже.

— Чтобы к нему не было особого отношения!

Вечером после отбоя я жалуюсь Витальке:

— Нет, ты видал этих педагогов?! Одна как клуша, от себя сыночка ни на шаг, второй — в партизан играет!

Ох! Ну что я всё время отвлекаюсь?

В общем, Наташа-маленькая была в расстроенных чувствах.

Делая мне причёску перед очередным танцевальным вечером, она вздыхает:

— Везёт тебе! Виталька от тебя не отходит. И ревнует ко всем, — (А в этом-то что хорошего?) — А мой Борис Аркадьевич от меня бегает. Заладил как испорченная пластинка: «Я тебя на четырнадцать лет старше, у меня ребёнок, алименты, а ты совсем молодая…»

— Ой, Наташка! — заявляю легкомысленно. — Да что, на нём свет клином? Ты любого только помани! Он потом обжалеется!

Наташа-маленькая возмущается:

— Вот, Алинка, тебя все умной считают, а ты дура дурой! Не нужен мне никто. Люблю я его!

— Ну так перестань называть его по имени-отчеству! — советую я. — Ты же так подчёркиваешь дистанцию. Вот он стойку и держит. Подойди, скажи: «Боренька! Я без тебя умру! Ты этого хочешь?»

— Точно! — восхищается простотой решения проблемы Наташка. — И как я сама не додумалась?!

Хватаю её в охапку и с удовольствием целую в тугую щёчку! Вкуснятина! Ох и много упускает этот партизан Борис!

Не знаю, какие там у них были объяснения, наверняка результативные, потому что уже на следующие посиделки сияющая Наташа-маленькая пришла с БА. Держались они за ручку! БА сначала стеснялся, но потом втянулся и оказался очень неплохим рассказчиком.

Что он и демонстрировал на наших посиделках под обожающим взглядом своей очаровательной подружки.