Моё нескучное лето

Места тут красивые. Вокруг лагеря — лес. Совсем рядом — озеро. Всё просто первозданной красоты.

Лагерь занимает довольно большую территорию. На этом никто не экономил.

Корпуса отрядов расположены по внутреннему периметру и на приличном расстоянии друг от друга. Администрация, столовая, кинотеатр с танцплощадкой и т. д. — в центре.

Корпус нашего отряда был в самом конце лагеря. Прямо за нами — уже знаменитая волейбольная площадка. Рядом с волейбольной площадкой — навес. Под ним оборудовали что-то вроде тренажёрки. Повесили блоки, на деревянном помосте — несколько гантелей и гирь. А в центре — громадный тяжеленный мешок, на котором отрабатывают удары. По вечерам наши супермены ходят сюда качаться.

По мешку тоже иногда бьют. Азартно, сильно и неумело. Конечно, у меня просто ноздри раздуваются, как у боевого коня при звуках походной трубы. Но я уговорила себя, что волейбола вполне достаточно.

Тут же, рядом, задние ворота. Через эти ворота отряды ходят на озеро и в походы. Дороги здесь нет, только несколько тропинок.

Два мотоцикла, как видно, и проехали по этим тропинкам. Вряд ли кто-то в лагере, кроме нас вообще что-то услышал. Или если и услышал, попросту не обратил внимания. Ну прострекотало там что-то.

Гостей четверо.

Три парня, возраста примерно 17-18. Четвёртый — постарше своих дружков. Они уже успели поставить мотоциклы рядом с навесом. Старший сел боком на один из мотоциклов. Троица тех, которые помладше, принялись деловито шнырять по тренажёрке.

На нас — ноль внимания. Подхожу и вежливо здороваюсь:

— Привет, ребята! И зачем пожаловали?

— Ты чё, чувиха! — молвит мне один из молокососов. — Мы, типа, потренироваться хотим!

Я успеваю одёрнуть Витальку, который было сунулся вперёд.

— Подожди! — мило улыбаюсь этим придурочным агрессорам. — А вы что можете-то? Давайте показывайте, а мы посмотрим.

Парнишки честнейшим образом попытались подёргать гири. А это им удалось, прямо сказать, фигово! Но тут же висит этот злополучный мешок! Сколько неуклюжих ударов он помнит?

Вот и эта троица начала с грозным видом и резкими вскриками махать на спортинвентарь ручками и ножками. Я едва сдерживаю издевательский смех.

Потом интересуюсь с ехидцей:

— А что, сопляки! Можно тётеньке попробовать?

Те рты пораскрывали от такой наглости, но меня сейчас их эмоции не волнуют.

Я в плотненьких шортиках. А ноги же — моё главное оружие, во всех смыслах! Ну, в одном смысле все присутствующие уже налюбовались, сейчас продемонстрирую, как этой красотищей ещё можно пользоваться!

Слюнявлю палец и рисую кружочек на мешке, примерно в уровень головы.

Легонько прыгаю, на месте разогреваясь. Делаю несколько разминочных махов и…

Таких ударов мешок, наверно, давненько не получал! Если вообще когда-нибудь. В конце я с разворота впечатываю подошву кроссовка в нарисованный кружочек.

Все в лёгком шоке. Нет, блин! Не все. Сидящий на мотоцикле парень если и удивлён, то не сильно.

— Нищак! — говорит он одобрительно. Достаёт из кармана бутылку пива и вдруг резко бьёт себя этой бутылкой по голове! Она вдребезги! К сожалению, не голова, бутылка эта — вдребезги… Дружки его в восторге.

Под рубашкой у парня виден бело-голубой тельник.

— Десантура? — спрашиваю упавшим голосом.

— А то! — гыркает здоровяк, отряхиваясь от остатков пива и осколков бутылки.

Всё! Картина маслом! В смысле, картина Репина. Ну, ПРИПЛЫЛИ, если ещё кто-то не понял…

Хотя, может, и не Репина. Но только что площадка была моя и я вела за явным преимуществом, и в секунду — БАЦ! И чего Оленька стоит тут? Театр ей! Нет — бежать и позвать кого-нибудь! Ой-ой-ой!!! Дёрнул меня чёрт тут выпендриваться. Хватаюсь как за соломинку:

— Десантники — хорошие ребята. Я в прошлом году с показательными боями была в десантной части.

(Ну была, и что? Остаётся добавить, что нас там не били!..)

Но здоровяк явно заинтересован:

— Это в какой части?

— В псковской дивизии… — уточняю со слабой надеждой, что всё ещё обойдётся.

Парень хлопает себя по лбу:

— А я-то думаю, где тебя видел? Точно! Я тогда дембелем был. У тебя ещё кликуха… — он щёлкнул пальцами, вспоминая, — Ведьма! Вас с кликухами объявляли, для впечатления, наверно. Я ещё, помню, подумал: чего у такой красивой девушки такая кликуха? А когда ты биться начала, понял! Убедила! А имя не запомнил…

— Алина! — протягиваю руку, мило улыбаясь и даже делая коленками что-то вроде реверансика.

— Васёк… в смысле Василий!

Рука у него как железная.

— Васёк лучше! — хихикаю. Но потом всё же вспоминаю, что вообще-то я на работе.

— Васёк, а зачем вы всё же заявились?

— У вас тут танцы, наверно, бывают? Вот, хотим прийти как-нибудь…

— Да. По пятницам и субботам есть танцы. Только надо договариваться с начальством.

(Дело в том, что по договору с восьми вечера до восьми утра лагерь охраняется нарядом милиции.)

— Ну так мы и приехали, типа, договориться! — гыкает Васёк.

— Это вы здорово придумали! — киваю одобрительно. — На мотоциклах через задние ворота во время тихого часа! Да ещё и подвыпивши! Начальник бы точно милицию вызвал!

Васёк явно смущён.

— Ладно! — успокаиваю его. — Сама предупрежу начальника. В пятницу к девяти вечера приезжайте. Только к главным воротам. Я встречу.

— Лады! — радуется Васёк. — А со мной потанцуешь?

— У меня кавалер есть! — подхватываю под ручку Витальку.

— Гы! — оценивающе оглядывает его Васёк. — Ну что, кавалер, разрешишь?

— Это посмотрим на твоё поведение! — дерзит Виталька. — Выпивши заявитесь — не разрешу. И вообще стёкла соберите. Тут дети ходят…

— Гы! — на этот раз одобрительно гыкает Васёк и примирительно протягивает руку:

— Василий!

— Виталий! — мой верный рыцарь морщится, Васёк явно пожал ему руку от души.

— Виталий? — Васёк смотрит на меня. — А я думал, твоего кавалера зовут, — он опять щёлкает пальцами, вспоминая… — ну ещё на грузинскую фамилию похоже…

— Камикадзе! — догадываюсь я.

— Точно! — радуется моей сообразительности Васёк. (Я, в свою очередь, тоже удивлена его проницательностью. Первый раз человека видит, а суть — правильно уловил!)

Когда гости удаляются, мы идём назад в корпус. Виталька сопит обиженно. Оленька задумчиво молчит. Наверняка мой отряд в окна видел всё. Теперь придётся как-то всё это объяснять. Нет! А почему я должна кому-то что-то объяснять?

— Оля! — неожиданно говорит Виталька. — Ты иди в отряд. Посмотри, чтобы все были на месте, и сама отдыхай. Нам с Алиной Дмитриевной поговорить надо.

Оленька послушно кивает и бежит в корпус. Конечно! Сейчас им там тоже надо всё обсудить!

— И о чём мы будем «поговорить»? — спрашиваю Витальку подхалимским голоском.

Он суров и непримирим.

— Ты мне врала!

— Я? — поражаюсь вполне искренне. — Это когда?

— С самого начала! Ногами тебя так на волейболе научили махать? Показательные бои! А я как дурак!

— Да ладно, Виталька! — подлизываюсь. — Может, я не хотела, чтобы ты меня боялся!

— А я и не боюсь! — в глазах моего рыцаря что-то сейчас мелькнуло. — Вот возьму и поцелую! Что сделаешь?

— А ты попробуй! — предлагаю.

Виталька осторожно обнимает меня, притягивает к себе, внимательно смотрит в глаза, а потом целует в губы… Наверно, на цыпочки встал!

— Сейчас бить будешь или потом? — стоит зажмурившись.

— Ну зачем же откладывать хорошее дело? — воркую. Беру его за уши (ох, наконец я до них добралась!) и целую в нос. — Получил? Будешь ещё?

— Буду! — бурчит маленький упрямец. Нет! Ну почему я его всё же обожаю?

— Тогда вот и вот! — целую его в нос ещё парочку раз. — Виталька, ну не надо. Мы же друзья, а?

Большой уверенности в моём голосе нет.

— И чего ты с этим жлобом деревенским любезничала?

— Ну почему сразу со жлобом? — заступаюсь. — Может, он фермер!

Валерия Николаевича я убеждаю довольно легко, хотя мне оппонирует старшая вожатая. Но мои аргументы убедительней. Собственно, аргумент один. Доказываю, что лучше с местными дружить, тогда они сами за своими присмотрят.

Вечером в пятницу мы с Виталькой встречаем наших гостей. Они в том же составе, но ведут себя сегодня намного скромней.

Девчонок красивых у нас полно. Это и первый отряд, и второй, и несколько вожатых. Парней меньше, и, как это часто бывает, на танцы парни ходить не все любят. Кто на озеро свинтил, кто тренируется. А девчонки — всем комплектом! Одна другой краше.

Васёк делает вид «плавали, знаем», но от меня не отходит, а его дружки, вообще к стене прилипли.

Наши девчонки ходят кругами… глазки, ножки, губки. Вскоре три паренька, уже при дамах, которых, вероятно, считают, сами выбрали!

Тащу Васька танцевать. Виталику велю пригласить Анюту.

Анюта — его сокурсница. В лагере она при пятом отряде. Там в основном первоклашки. Они её любят.

(Я с самого начала смены пыталась отослать Витальку к ней. Он даже внимания на мои предложения не обращает. Считает дурацкой причудой. В душе я с ним согласна.)

Из всех взрослых, в смысле совершеннолетних, девчонок только у Анюты нет постоянного кавалера. Все уже разобраны.

Конечно, наши парни глаз на неё положили. Но Анюта — настолько нежный и трепетный цветок, что ухажёры как-то сами отваливают. Удивительно, что она вообще пришла сегодня на танцы. Наверно, Наташка-маленькая её притащила. Они подруги.

Витальку Анюта не боится. Во-первых, они вместе учатся, а во-вторых, она, как и все, считает, что Виталька мой парень. Меня это устраивает. А то точно пришлось бы с кем-нибудь выяснять отношения.

Танец окончен. Танцует Васёк плохо. Я кружилась вокруг него и так и сяк… ну не умеет человек!

К нам подходят Виталька с Анютой. Васёк держит меня за руку, и чувствую, как он вздрагивает, увидев Анюту. А она, встретившись с ним взглядом, замирает, как кролик перед удавом. Только удав сейчас с Васька никакой! Он сам стоит как замороженный.

— Всё! — говорю. — Кавалеры меняют дам!

Подпихиваю Васька к Анюте, а сама подхватываю Витальку. Или он меня подхватывает, не важно.

А эта парочка так и стоит, как засватанная!

После танцев Васёк предлагает Анюту проводить (тут метров сто до её отряда). Она умоляюще смотрит на меня, я киваю и показываю ей, что мы с Виталькой тоже идём с ними.

Когда Анюта птичкой вспархивает на веранду своего отряда, я дёргаю за рукав загипнотизированного Васька:

— Понравилась девочка?

Васёк шумно вздыхает.

— Во! — подношу ему к носу кулак. — Если обидишь… кликуху мою помнишь?

Ваську сейчас не до шуток. Прямо жалко парня! Мы провожаем его до ворот.

— Алина! — очень серьёзно говорит Васёк. — Ты скажи Анютке, что я… в общем… ну… не обижу никогда. И тебе, если что надо, завсегда.

Он опять шумно вздыхает и вполне доброжелательно прощается с Виталькой:

— Бывай здоров, кавалер! — похоже, он Витальке симпатизирует. Впрочем, тут без взаимности!