Моё нескучное лето

Я, можно сказать, мирно почивала на лаврах. Конечно, ничего такого не думала, но отношения с ребятами из моего отряда казались мне уже вполне налаженными. Во всяком случае, никаких неожиданностей я не ждала. И, конечно, не была к ним готова.

Это было на следующий день после волейбольного матча. В глубине души я считала победу, в основном, своей заслугой. Кто лучше всех играл? Кто больше всех забивал? Кто чаще всех делал блок? Ответ на эти вопросы — один, и это, на мой взгляд, был неоспоримый факт! И вообще! В моём отряде самая лучшая дисциплина. Все рады и счастливы (как я была уверена), и всё это моя заслуга! Тем неожиданней было всё произошедшее.

Тихий час. Ребята отдыхали по комнатам. Мы с Виталькой сидели на веранде и составляли план мероприятий на завтра. Дверь в комнате девочек приоткрылась, и к нам выскользнула Оленька.

— В чём дело? — спрашиваю строго. Поблажек нет никому.

(Вообще-то у меня были любимчики. Я это не скрывала. Почему? А потому, что любимчики получали в случае чего наказание посуровей, чем остальные. И пожаловаться не могли. Я же не придираюсь, а просто не хочу, чтобы думали, что любимчики получают поблажки.)

Оленька у меня не просто в любимчиках. Она самая моя любимица. Поэтому с неё и спрос больший!

Она подходит. Нахмуренная и даже какая-то суровая. Я заинтригована, признаться.

— Альдима, я хочу с вами поговорить.

Голос у неё ещё сиплый после вчерашних воплей. Тон мне сразу не нравится, но я ласково спрашиваю:

— О чём, солнышко? И почему во время тихого часа?

— Чтобы другие ребята не слышали! — сурово объясняет Оленька. — Я с вами ругаться пришла…

Я удивлённо смотрю на Витальку и удивляюсь ещё больше, потому что он отводит взгляд. У меня нехорошее предчувствие. Бунт на корабле? И кто бунтует? Те, кого я искренне люблю?! Молчу. Просто потому, что не знаю, как должна отреагировать.

— Вы, Альдима, ведёте себя с нами, как деспот какой-то! — обличает меня Оленька.

Молчу.

— Когда все купаются, вы наш отряд в лягушатник загоняете и бегаете всё время, кричите!

А я-то думала, что волнуюсь за них, и они это видят и ценят.

Оленька продолжает:

— Утром по комнатам ходите и всё проверяете! А зачем все эти старшие и командиры? Я вам докладываю, а вы идёте перепроверять!

Но я же о них забочусь!

— В столовке старшие по столам докладывают мне, я докладываю вам, а вы после этого идёте и сами всё смотрите! Скоро все откажутся от всех этих дурацких командирств! И я тоже откажусь! Если вы всё хотите делать сами, то и делайте!

— Оленька! Ты что! И не вздумай. Я вам всем верю и помощь вашу ценю. Ну характер у меня такой!

— Дурацкий характер! — сурово выносит приговор моя любимица.

— Виталька! Ну ты слышишь? Я стараюсь, и я же плохая… — напрасно пытаюсь поймать взгляд своего верного рыцаря.

— Ты не плохая! — наконец подаёт голос Виталька. — Ты… ты самодержавка!

— Нет такого слова! — пытаюсь свести к шутке, но Витальку не сбить.

— Слова, может, и нет, а ты — самодержавка. Всё в своих руках стараешься держать. Вот из-за тебя мы чуть вчера не продули!

Я вскакиваю от возмущения:

— Из-за меня?! Да я как львица сражалась!

— Играешь ты здорово! — вынужденно признаёт Виталька. — Но если бы Борис Аркадьевич порядок не навёл, точно продули бы!

Я открываю рот, чтобы разразиться возмущённой тирадой, но в это время со стороны как раз волейбольной площадки раздаётся шум мотоциклетных моторов. Откуда в лагере, да ещё и во время тихого часа мотоциклы?

Всё забыто, и я мчусь к месту новых событий. Которые избавили меня от неприятных объяснений и, как оказалось, предвещали немало интересного.

Но всё по порядку. А пока я бегу на волейбольную площадку, чуть позади за мной поспешают Виталька и Оленька. Куда я без них?!