Невозможные отношения

Я сижу и смотрю на твои широкие плечи. И руки. Загорелые мужские руки. Первичное орудие классного любовника. Пусть и бывшего. Ты жуёшь плоть ягнёнка и выстраиваешь мне свои синие глазки. Я стучу ноготком по ножке бокала.

— Маус, почему вино не пьёшь? Невкусно?

Нет. Одной не вкусно и не слаще. Надо, чтобы вдвоём. И у камина. С той же обжаренной ягнячьей спинкой, но только чтобы знать, что сегодняшняя ночь будет твоя. Ваша. Наша. А ты женат.

— Слушай, а жена на каком?

Ты прищуриваешь правый глаз до невозможной вычислить скорости.

— Не помню. Честно. Штрудель будешь?

— Тебя что, совсем не кормят?

Ты киваешь и постанываешь:

— И не трахают.

Я морщу носик:

— Женатых больше не е..ём.

Ты облизываешь пальцы.

Я качаю головой:

— И даже не отсасываем.

Ты веселишься, кладёшь пахнущие ягнёнком и тобой пальцы на моё колено:

— Слушай, а ты в труселяшках?

Я мурлычу:

— Я в трусепопках. С одной ниточкой посредине. Труселяжки приберегите для беременных.

— Ты злая. Значит, до сих пор меня хочешь.

Я смотрю на официанта с зализанной чёлкой грустного педика.

— Я тебя до сих пор люблю. Точнее, любила. Ну, когда ты меня хотел.

Ты убираешь руку. Манишь грустную чёлку. Я смотрю в окно на твою новую машину. Красная морда сверкающей касатки. Бэх-бэх-бэха.

— Жена подарила?

Ты сухо поправляешь:

— Тесть. После свадьбы.

Мне вдруг становится весело:

— Извинился за страшную дочь?

Ты криво усмехаешься. И крохотная слеза никогда не выскальзывает по левой щеке.

— Я тебя ненавижу. Каждую ночь. Каждую секунду, когда вижу сиреневый цвет. Тебя мало убить. Тебя мало любить. Тебя просто нельзя было делать женщиной.

Я киваю. И чуть-чуть плачу за тебя. Официант приносит сдачу. У него изумрудные туфли. Классический вызов сентиментального одиночки.

— Юноша, вас как зовут?

Педик испуганно моргает:

— Ваня.

Бля, а так хорошо начиналось. Зелёный протест против пермской серости. На улице холодный июнь. А под сердцем горячий камень. Надо просто проститься. Ты обнимаешь меня за плечи, дуешь в макушку:

— Я тебя подвезу.

— Не надо. Я на такси. Не хочу, чтобы потом ты вдыхал мой запах и уже плакал как настоящий мужчина.

Тогда год назад ты уже делал это, получив мой отказ быть твоей настоящей женой.

Я иду по ночному Компросу, прогоняя шпильками жгучие слёзы и тебя из своей памяти. Из своей любви. Из своей изумрудной нежности.